Чем болел царевич алексей. Личный дневник цесаревича Алексея (11 фото)

Июль 17th, 2016 admin

Цесаревич Алексей был долгожданным ребёнком в семье. После рождения четырёх дочерей, Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, разница между ними была в два года, император с императрицей очень хотели сына, который стал бы наследником престола.

Николай II и императрица Александра были людьми глубоко религиозными. Они горячо молились о рождении наследника старцу Серафиму Саровскому, которого давно почитали в царской семье.

Граф Витте писал: «Говорят, что были уверены, что Саровский святой даст России после четырёх Великих Княжён наследника. Это сбылось и окончательно и безусловно укрепило веру Их Величеств в святость действительно чистого старца Серафима. В кабинете Его Величества появился большой портрет - образ святого Серафима».

Наследник престола цесаревич Алексей родился 30 июля (12 августа) 1904, в Петергофе. По одной из версий, цесаревич был назван в честь московского митрополита Алексия, по другой - в честь второго русского царя из династии Романовых Алексея Михайловича (1629 - 1676). Известно, что Николай II считал Алексея Михайловича одним из лучших русских государей. Хотя царя Алексея Михайловича и называли «Тишайшим», он твёрдо и неуклонно вёл жесткую политику, присоединил Левобережную Украину и целенаправленно расширял границы России до Тихого океана. На костюмированном балу 1903 года, за год до рождения сына, Николай II был одет в царские одежды 17 века и представлял образ Алексея Михайловича.

Гемофилия Алексея — по наследству от прабабушки Виктории.

Однако рождение сына Алексея не принесло императорской семье успокоения. Через два месяца после появления на свет у цесаревича Алексея началось тяжелое кровотечение, которое не могли долго остановить. Врачи сообщили венценосным родителям страшный диагноз: гемофилия. Гемофилия — это наследственное заболевание, при котором нарушен механизм свертываемости крови. Больной страдает кровотечениями даже при незначительных травмах и внезапными кровоизлияниями во внутренние органы и суставы, что ведет к их воспалению и разрушению. Больные гемофилией страдают больше не от внешних, а от внутренних кровотечений. При этом заболевании оболочка артерий настолько тонка, что даже небольшая травма может вызвать разрыв сосудов и обильное кровотечение. Ранее от гемофилии умер трехлетний брат Александры Федоровны, ведь, гемофилия передается по наследству.

Первым носителем заболевания гемофелии была английская королева Виктория (1819 -1901) царствовавшей более 63 лет – последняя представительница несчастливой Ганноверской династии и родоначальницей правящего в Британии и поныне Дома Виндзоров. Дядя Леопольд поженил племянника Альберта и племянницу Викторию – это близко родственная связь привела к появлению в роду болезни – гемофилии. Последние годы жизни Виктории были омрачены смертью её сына Альфреда, тяжелой болезнью дочери Виктории и смертью двух внуков.

Английская королева Виктория была носительницей гемофилии. Сын Виктории Леопольд умер от гемофилии в 30 лет, а две из её пяти дочерей, Алиса и Беатриса, были носителями этого злосчастного гена, передав его уже своим детям. И с каждым поколением количество этих жертв гемофилии увеличивалось.

Наследник русского престола и внучка королевы Виктории — принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская, носительница гемофилии, вступили в династический брак 17 января 1895 г.

Григорий Распутин

С гемофилией наследника престола была связано и близость ко двору Григория Распутина, которому удавалось быстро останавливать кровотечение.

Фрейлина императрицы, Анна Вырубова писала об одном из самых тяжелых случаев кровотечения цесаревича Алексея, у которого кровь шла из носа: «Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство - это достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу. По их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил Наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось».

Распутин даже не прикасался к наследнику, а начинал истово молиться, после чего кровотечение прекращалось. Однако иногда Распутин применял и природные средства. Анна Вырубова вспоминала, что во время одного из кровотечений «старец» достал из кармана ком древесной коры, разварил её в кипятке и покрыл этой массой всё лицо мальчика. Кровотечение прекратилось. В этом случае, очевидно, Распутин использовал дубильные свойства коры дуба, способствующей остановке кровотечения.

«Царевич жив, пока жив я», – говорил Григорий Распутин, и он оказался прав. Цесаревич Алексей пережил старца всего на полтора года.

У семи нянек…

Из-за страшной болезни Алексея к нему с ранних лет были приставлены телохранители: два матроса с императорской яхты, боцман Деревенько и его помощник Климентий Нагорный.

В возрасте семи лет цесаревич Алексей начал учиться. Его занятиями руководила сама императрица, она же выбрала для любимого сына учителей. Законоучителем Алексей стал духовник императорской семьи протоиерей Александр Васильев, русский язык преподавал тайный советник П.В. Петров, арифметику – статский советник Э.П. Цытович, гувернером и преподавателем французского языка был преподавателем французского языка и гувернером – Пьер Жильяр, английский язык наследнику престола преподавали Ч. Гиббс, а также сама Александра Федоровна.

В классную комнату, где проходило обучение, цесаревич Алексей любил брать своих питомцев - пса по кличке Джой и кота Котика.

Характер цесаревича Алексея.

Шаловливый и активный Алексей, однако, хорошо знал этикет и умел вести светскую беседу с высокопоставленными людьми, но с не меньшим тактом он мог общаться и крестьянами, и с городскими служащими.

Цесаревич Алексей любил пошалить. Георгий Шавельский в своих мемуарах пишет: «Сидя за столом, мальчик часто бросал в генералов комками хлеба. Однажды, за завтраком Наследник взяв с блюдца на палец сливочного масла, мазал им шею соседу, великому князю Георгию Михайловичу».

Для того, чтобы Алексей имел возможность видеть жизнь с разных сторон, его гувернер Пьер Жильяр часто устраивал со своим воспитанником автомобильные поездки по окрестности.

Главной же страстью цесаревича Алексея было всё, что связано с военным делом, армией и флотом.

Он часто разыгрывал сражения и маневры, причём делал всё «по науке», объясняя окружающим все происходящее.

Была у Алексея даже своя «рота», составленная из 25 местных гимназистов возраста цесаревича .

Во время Первой Мировой войны он ездил с отцом в ставку армии.

Император Николай II и императрица Александра Федоровна с детьми, цесаревичем Алексеем и великими княжнами Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией, .

Цесаревич Алексей побывал на евпаторийском песчаном пляже близ дачи евпаторийского городского головы Семёна Эзровича Дувана. Играя в песке, Алексей выстроил песочный замок, долгое время это место охраняли гимназисты Евпатории.

В честь 100-летия со дня посещения города Евпатории последним российским императором Николаем II и царской семьей в 1916 году, на набережной имени Валентины Терешковой в Евпатории 16 мая состоялось открытие памятника императору Николаю II.

Гибель царской семьи.

С 8 марта 1917 года царская семья была под арестом в Царском Селе. 1 августа - сослана в Тобольск, где находилась под арестом в доме губернатора.

В ссылке, в тобольском доме, осуществилась давняя мечта Николая II - он сам занимался воспитанием сына, преподавал ему историю и другие науки. Уроки отца продолжились для Алексея и в екатеринбургском доме, куда царскую семью перевезли весной 1918 года.

Болезнь цесаревича Алексея следовала за ним и обострялась. В Тобольске Алексей упал с лестницы и сильно ушибся, после чего долго не мог ходить. В Екатеринбурге его недуг обострился ещё больше.

Алексей, как и его венценосные родители, был глубоко верующим человеком. У изголовья его кровати висели иконки на золотой цепочке и он часто молился и присутствовал на богослужениях, сидя в кресле, даже когда не мог ходить.

До своего 14-летия цесаревич Алексей не дожил всего нескольких недель. В ночь на 17 июля 1918 г. отрок Алексей был убит вместе с родителями и сестрами в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

17 июля 1918 — День ритуального убиения Царственных Мучеников : Царя Николая, Царицы Александры, царевича Алексия, царевен Мучениц Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, и их верных слуг: лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, лакея Алексея Егоровича Труппа, придворного повара Ивана Михайловича Харитонова и комнатную девушку Государыни Анну Степановну Демидову.

В 2000 году Русская православная церковь канонизировала и причислила Николая II и членов его семьи к лику святых. В августе 2000 года состоялась канонизация святого страстотерпца Цесаревича Алексия.

Обратите внимание на необыкновенное совпадение: “День скорби” — 17 июля — день убиения последнего российского Царя совпал с Днём памяти Святого князя Андрея Боголюбского, который был первым русским Царем и погиб мученической смертью 17 июля 1174 года . Андрей Боголюбский укрепил и объединил Русскую землю, и распространяя христианство. Святой Андрей Боголюбский основал духовный цент­р Северо-восточной Руси: «Я Белую Русь городами и селами застроил и многолюдною соделал».

И забываются ошибки
И скорбь, терзающая нас,
При виде царственной улыбки
Твоих невинных, детских глаз.

Единственного Сына Императора Николая II, дарованного Богом в ответ на долгую, усердную Родительскую молитву, наверное, без преувеличения можно назвать Самой притягательной и Самой неразгаданной Детской фигурой в русской истории. «Во время крещения с Младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимания всех присутствующих, - писал игумен Серафим (Кузнецов). - Когда новорожденного Цесаревича помазывали святым миром, Он поднял Свою ручку и простер Свои пальчики, как бы благословляя присутствующих». Кем бы мог стать этот Мальчик, доживи Он до зрелости? Можно лишь предполагать, что для России вымолен был великий Царь. Но оборота «если бы» история не знает. И хотя мы понимаем, что фигура юного Царевича Алексея слишком ярка и необычна, все-таки обратимся к Его светлому образу, желая изыскать во взаимоотношениях этого Мальчика с окружающим миром пример для поучения и подражания.

«Отношение к женщинам - вот лучший способ проверить благородство мужчины. Он должен к каждой женщине относиться с уважением независимо от того, богатая она или бедная, высокое или низкое занимает общественное положение, и оказывать ей всяческие знаки уважения», - записала в дневнике Императрица Александра Феодоровна. Ей можно было писать подобные слова уверенно: пример мужского благородства, рыцарского отношения к женщине был всегда у нее перед глазами - Супруг, Император Николай II.
Очень важно, что и маленький Царевич Алексей с детства мог видеть уважительное отношение к женщинам со стороны человека, авторитет которого был для Него бесспорен. Государь не оставлял без внимания даже мелочей, благодаря которым возможно было преподнести Сыну урок, что явствует из забавного случая, рассказанного баронессой С. К Бухсгевден:
«Во время одной прогулки по берегу Днепра, при посещении Императорской Ставки Верховного главнокомандующего, Цесаревич, будучи в шаловливом настроении, вытащил у меня зонтик и бросил его в реку. Великая Княжна Ольга и я старались зацепить его палками и ветками, но так как он был раскрыт, то течением и ветром его подхватило, и не было под рукой ни лодки, ни плота, с которого можно было бы его поймать.
Неожиданно появился Государь. "Что это за представление?" - спросил Он, удивленный нашими упражнениями около воды. "Алексей бросил ее зонтик в реку, и это такой стыд, так как это ее самый лучший", - ответила Великая Княжна, старясь безнадежно зацепить ручку большой корявой веткой. Улыбка исчезла с лица Государя. Он повернулся к Своему Сыну: "Так в отношении дамы не поступают, - сказал Он сухо. - Мне стыдно за Тебя, Алексей. Я прошу извинения за Него, - добавил Он, обращаясь ко мне, - и Я попробую исправить дело и спасти этот злополучный зонтик".
К моему величайшему смущению, Император вошел в воду. Когда Он дошел до зонтика, вода была Ему выше коленей.»
Он передал его мне с улыбкой.
"Мне все же не пришлось плыть за ним! Теперь Я сяду и буду сушиться на солнце". Бедный маленький Царевич, красный от Отцовского резкого замечания, расстроенный, подошел ко мне. Он извинился, как взрослый.

В любой педагогической литературе мы прочтем, что необходимым условием для развития ребенка является его общение с товарищами Наверное, особенно важно это для мальчиков - будущих мужчин, социальная роль которых традиционно шире и ответственнее, чем у женщин. Впрочем, неумение установить первые контакты с ровесниками, дефицит общения с другими детьми может вредно отразиться на психике любого ребенка. Не менее важно, чтобы ребенок с детства учился выбирать себе товарищей сам, следуя своим симпатиям, а не «дружил» по родительскому приказу. В Царской Семье эта проблема стояла острее, чем в любой другой. Во-первых, мальчик был Наследником престола, во-вторых, Он был серьезно болен. Но именно по первой причине Родители не имели права превращать Сына в несчастное одинокое существо, «ребенка из оранжереи», растущего в изоляции от мира. Кроме того, Наследник был застенчив, и Государь хотел помочь Сыну избавиться от стеснительности. Родители могли бы попытаться решить проблему общения Сына, так сказать, «официально», искусственно составив ребенку компанию из детей Своих родственников. Ничего подобного Царь и Царица не допустили. Напротив, по воспоминаниям Танеевой, Императрица боялась за Сына и редко приглашала к нему двоюродных братьев, «резвых и грубых мальчиков. Конечно, на это сердились родные...». Зато Наследнику не возбранялось играть с сыновьями Своего пестуна матроса Деревенько, на что родные, надо полагать, сердились еще больше. Но Государь и Государыня, не принимавшие пересуды близко к сердцу, тем более не обращали на них внимания, когда речь шла о пользе Детей.
Серьезно обеспокоен был всеми проблемами своего Царственного воспитанника Его учитель и наставник Пьер Жильяр. Впоследствии Жильяр напишет, что Алексей Николаевич страдал от отсутствия товарищей. «Оба сына матроса Деревенко, Его обычные сотоварищи в играх, были гораздо моложе Его, и ни по образованию, ни по развитию ему не подходили. Правда, по воскресеньям и праздникам к нему приезжали двоюродные братья, но эти посещения были редки. Я несколько раз настаивал перед Императрицей в том, что это надо бы изменить. Были сделаны кое-какие попытки в этом смысле, но они ни к чему не привели. Правда, болезнь Алексея Николаевича крайне затрудняла выбор ему товарищей. К счастью, Его сестры, как я уже говорил, любили играть с ним, они вносили в Его жизнь веселье и молодость, без которых ему было бы очень трудно».
Видимо, проблему общения ребенка Жильяр считал достаточно важной, если в своих воспоминаниях упомянул о ней не единожды. Так, например, он рассказывает о том, как Царевич обрел наконец настоящего товарища - сына лейб-хирурга Деревенко (однофамильца матроса): «Между тем я был особенно озадачен приисканием Наследнику товарищей. Эту задачу было очень трудно разрешить. По счастью, обстоятельства сами собой отчасти пополнили этот пробел. Доктор Деревенко имел сына одних приблизительно лет с Наследником. Дети познакомились и вскоре подружились. Не проходило воскресенья, праздника или дня отпуска, чтобы они не соединялись. Наконец, они стали видеться ежедневно, и Цесаревич получил даже разрешение посещать доктора Деревенко, жившего на маленькой даче недалеко от дворца. Он часто проводил там всю вторую половину дня в играх со Своим другом и Его товарищами в скромной обстановке этой семьи среднего достатка. Нововведение подвергалось большой критике, но Их Величества не обращали на это внимания: Они Сами были так просты в Своей частной жизни, что могли только поощрять такие же вкусы Своих Детей».

Юлия Ден, однако, утверждает, что у Цесаревича, напротив, было много друзей «всех возрастов и всех сословий, которые играли с ним». Но называет лишь уже упомянутых нами двух сыновей матроса Деревенко, еще двух крестьянских мальчиков, к которым Алексей Николаевич был очень привязан, и своего сына Тити. Сын Лили Ден, по ее словам, носился «сломя голову с Наследником и получал от этого огромное удовольствие». С друзьями Царевич вел Себя очень вежливо и невысокомерно. «Наследник престола был столь же учтив, как и Его Сестры, - вспоминает Ден - Однажды мы с Государыней сидели в Ее лиловом будуаре, и вдруг из соседней комнаты послышались возбужденные голоса Цесаревича и Тити.
- Думаю, они сорятся, - проговорила Государыня и, подойдя к дверям, прислушалась. Потом со смехом повернулась ко мне - Вовсе они не сорятся, Лили. Алексей настаивает на том, чтобы первым в лиловую комнату вошел Тити, а добрый Тити и слышать об этом не желает!»
На самом деле круг общения Наследника был весьма узок. Самым близким Его детским другом был, по всей видимости, Коля Деревенко, который вместе с отцом последовал за арестованной Царской Семьей в Тобольск, затем в Екатеринбург. В Тобольске Коля был единственным, кто по воскресным дням допускался к Царской Семье, и очень скрашивал безрадостное существование Наследника в заточении.

«Перейдем к властительной части - к воле, - наставляет святитель Иоанн Златоуст в Слове о воспитании детей. - Не следует ни полностью отсекать ее у юноши, ни позволять ей проявляться во всех случаях, но будем воспитывать их с раннего возраста в том, чтобы, когда сами они подвергаются несправедливости, переносить это, если же увидят кого-либо обижаемым, то храбро выступить на помощь и должным.образом защитить истязаемого...Пусть не будет он ни изнеженным, ни диким, но мужественным и кротким».
Эти слова написаны как будто про Царевича Алексея Николаевича. Клавдия Михайловна Битнер, дававшая Наследнику уроки в Тобольске, так вспоминала о Нем: «Я любила больше всех Алексея Николаевича. Это был милый хороший мальчик. Он был умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, веселый и жизнерадостный, несмотря на Свое часто тяжелое болезненное состояние. Если Он хотел выучить что-либо, Он говорил: "Погодите, Я выучу". И если действительно выучивал, то это уже у Него оставалось и сидело крепко. Он привык быть дисциплинированным, но не любил былого придворного этикета. Он не переносил лжи и не потерпел бы ее около Себя, если бы взял власть когда-либо. В Нем были совмещены черты Отца и Матери. От Отца Он унаследовал Его простоту. Совсем не было в Нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но Он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот Государь, если бы Он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы.
Он многое понимал и понимал людей. Но Он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к Себе и другим.Он был добр, как и Отец, в смысле отсутствия у Него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время Он был бережлив. Как-то однажды Он был болен, Ему подали кушанье, общее со всей Семьей, которое Он не стал есть, потому что не любил это блюдо. Я возмутилась. Как это не могут приготовить ребенку отдельно кушанье, когда Он болен. Я что-то сказала. Он мне ответил: "Ну вот еще. Из-за Меня одного не надо тратиться"»
Сильная воля у Царевича Алексея была наследным качеством, но она развилась и окрепла из-за частых физических страданий, причиняемых ребенку страшной болезнью. Болезнь вообще стала своеобразным воспитателем маленького мученика. Как пишет Анна Танеева, «частые страдания и невольное самопожертвование развили в характере Алексея Николаевича жалость и сострадание ко всем, кто был болен, а также удивительное уважение к Матери и всем старшим». Это при том, что Александра Феодоровна не могла быть с Сыном такой строгой, как Ей, быть может, хотелось бы.

Для начала приведем еще несколько воспоминаний. Анна Танеева: «Жизнь Алексея Николаевича была одной из самых трагичных в истории Царских Детей. Он был прелестный, ласковый Мальчик, самый красивый из всех Детей. Родители и Его няня Мария Вишнякова в раннем детстве Его очень баловали, исполняя Его малейшие капризы. И это понятно, так как видеть постоянные страдания Маленького было очень тяжело; ударится ли Он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания. Пяти-шести лет Он перешел в мужские руки, к дядьке Деревенько. Этот, бывало, не так баловал, хотя был очень предан и обладал большим терпением. Слышу голосок Алексея Николаевича во время Его заболеваний: "Подними Мне руку", или: "Поверни ногу", или "Согрей Мне ручки", и часто Деревенько успокаивал Его. Когда Он стал подрастать, Родители объяснили Алексею Николаевичу Его болезнь, прося быть осторожным. Но Наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно Его удержать. "Подари Мне велосипед", - просил Он Мать. "Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!" - "Я хочу учиться играть в теннис, как Сестры!" - "Ты знаешь, что ты не смеешь играть". Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: "Зачем Я не Такой, как все мальчики?"».
С.Офросимова: «Живость Его не могла умериться Его болезнью, и, как только Ему становилось лучше, как только утихали Его страдания, Он начинал безудержно шалить, Он зарывался в подушки, сползал под кровать, чтобы напугать врачей мнимым исчезновением. Только приход Государя мог Его усмирить. Сажая Отца к Себе на кровать, Он просил Его рассказать о занятиях Его Величества, о полках, Шефом которых Он был и по которым очень скучал. Он внимательно слушал рассказы Государя из русской истории и обо всем, что лежало за пределами Его скучной больничной постели. Государь с большой радостью и глубокой серьезностью делился с ним всем...

П. Жильяр: «Вот такова была ужасная болезнь, которой страдал Алексей Николаевич; постоянная угроза жизни висела над Его головой: падение, кровотечение из носа, простой порез - все, что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, могло быть для Него смертельно.
Его нужно было окружать особым уходом и заботами в первые годы Его жизни и постоянной бдительностью стараться предупреждать всякую случайность. Вот почему к нему по предписанию врачей были приставлены в качестве телохранителей два матроса с Императорской яхты: боцман Деревенко и его помощник Нагорный, которые по очереди должны были за ним следить.
Когда я приступил к моим новым обязанностям, мне было не так-то легко завязать первые отношения с ребенком. Я должен был говорить с ним по-русски, отказавшись от французского языка. Положение мое было щекотливо. Не имея никаких прав, я не мог требовать подчинения.
Как я уже сказал, я был вначале удивлен и разочарован, не получив никакой поддержки со стороны Императрицы. Целый месяц я не имел от нее никаких указаний. У меня сложилось впечатление, что Она не хотела вмешиваться в мои отношения с ребенком. Этим сильно увеличилась трудность моих первых шагов, но это могло иметь то преимущество, что, раз завоевав положение, я мог более свободно утвердить свой личный авторитет. Первое время я часто терялся и даже приходил в отчаяние. Я подумывал о том, чтобы отказаться от принятой на себя задачи.
К счастью, я нашел в докторе Деревенко отличного советника, помощь которого мне была очень ценна. Он посоветовал мне быть терпеливее. Он объяснил, что вследствие постоянной угрозы жизни ребенка и развившегося в Императрице религиозного фатализма Она представила все течению времени и откладывала день ото дня Свое вмешательство в наши отношения, не желая причинять лишних страданий Своему Сыну, если Ему, быть может, не суждено было жить. У Нее не хватало храбрости вступать в борьбу с ребенком, чтобы навязывать Ему меня.
Я сам сознавал, что условия были неблагоприятны. Но, несмотря на все, у меня оставалась надежда, что со временем состояние здоровья моего воспитанника улучшится.
Тяжелая болезнь, от которой Алексей Николаевич только что начал оправляться, очень ослабила Его и оставила в Нем большую нервность. В это время Он был Ребенком, плохо переносившим всякие попытки Его сдерживать; Он никогда не был подчинен никакой дисциплине. Во мне Он видел человека, на которого возложили обязанность принуждать Его к скучной работе и вниманию и задачей которого было подчинить Его волю, приучив Его к послушанию. Его уже окружал бдительный надзор, который, однако, позволял Ему искать убежища в бездействии; к этому надзору присоединялся теперь новый элемент настойчивости, угрожавший отнять это последнее убежище. Не сознавая еще этого, Он это чувствовал. У меня создавалось вполне ясное впечатление глухой враждебности, которая иногда переходила в открытую оппозицию».
Как видим, не все шло благополучно. Болезнь, вместо того чтобы закалить характер мальчика (что и произошло впоследствии), могла полностью изломать Его и погубить благие задатки. Из приведенных фрагментов воспоминаний становится ясно, что особенно тяжело было живому, веселому ребенку постоянно сдерживать Свои мальчишеские порывы и ощущать Себя «не таким, как все мальчики». Тем не менее кажется, что гиперопека, которой подвергался маленький Царевич, была вполне обоснованна. Но так ли это было? Жильяр засомневался первым, тем более что с каждым днем он открывал в своем воспитаннике все новые и новые замечательные качества и все сильнее привязывался к нему:
«Тем временем дни шли за днями, и я чувствовал, как укрепляется мой авторитет. Я мог отметить у моего воспитанника все чаще и чаще повторявшиеся порывы доверчивости, которые были для меня как бы залогом того, что вскоре между нами установятся более сердечные отношения.
По мере того как ребенок становился откровеннее со мной, я лучше отдавал себе отчет в богатстве Его натуры и убеждался в том, что при наличии таких счастливых дарований было бы несправедливо бросить надежду...

Алексею Николаевичу было тогда девять с половиной лет. Он был довольно крупным для Своего возраста, имел тонкий, продолговатый овал лица с нежными чертами, чудные светло-каштановые волосы с бронзовыми переливами, большие сине-серые глаза, напоминавшие глаза Его Матери. Он вполне наслаждался жизнью, когда мог, как резвый и жизнерадостный мальчик. Вкусы Его были очень скромны. Он совсем не кичился тем, что был Наследником престола, об этом Он всего меньше помышлял. Его самым большим счастьем было играть с двумя сыновьями матроса Деревенко, которые оба были несколько моложе Его.
У Него была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше Своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе. В маленьком капризном существе, каким Он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим.и чувствительным к страданиям, потому что Сам Он уже много страдал. Как только это убеждение вполне сложилось во мне, я стал бодро смотреть в будущее. Моя работа была бы легка, если бы не было окружавшей нас обстановки и условий среды».
А теперь на минуту оторвемся от воспоминаний Жильяра и вернемся в наше время. Откроем книгу современных психологов Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой, много лет работающих с проблемными детьми. Вот что мы прочтем: «Так называемая гиперопека, когда родители окружают своего ребенка излишней заботой, сегодня явление достаточно распространенное... Ведь разрешать ребенку быть самостоятельным - это риск, и нередко огромный риск. То ли дело неусыпный надзор! Конечно, он отнимает много времени и сил, зато вы обеспечиваете себе спокойную жизнь и выглядите при этом почтенно в глазах окружающих... Что же касается риска, то без него, конечно, жить спокойнее вам. Но спокойствие-то за счет ребенка, о котором вы якобы так радеете. Ибо каждый его самостоятельный шаг есть репетиция. Чем больше репетиций, тем полноценнее сыграет он спектакль под названием "Жизнь". А на что его обрекаете вы?»
В приведенном отрывке речь шла о детях здоровых. А в случае с Наследником усиленная забота Родителей вовсе не кажется излишней. Но так не казалось Самому Царевичу Алексею, Которого, кстати, впереди ожидал не просто «спектакль под названием "Жизнь"», а труднейшая из ролей в этом спектакле - управление великой империей. И воспитатель Жильяр прекрасно понял Ребенка. Вернемся к его воспоминаниям:
«Я поддерживал, как уже об этом выше сказал, лучшие отношения с доктором Деревенко, но между нами был один вопрос, на котором мы не сходились. Я находил, что постоянное присутствие двух матросов - боцмана Деревенко и его помощника Нагорного - было вредно Ребенку. Эта внешняя сила, которая ежеминутно выступала, чтобы отстранить от Него всякую опасность, казалось мне, мешала укреплению внимания и нормальному развитию воли Ребенка. То, что выигрывалось в смысле безопасности, Ребенок проигрывал в смысле действительной дисциплины. На мой взгляд, лучше было бы дать Ему больше самостоятельности и приучить находить в Самом Себе силы и энергию противодействовать Своим собственным импульсам, тем более что несчастные случаи продолжали повторяться. Было невозможно все предусмотреть... Это был лучший способ, чтобы сделать из Ребенка, и без того физически слабого, человека бесхарактерного, безвольного, лишенного самообладания, немощного и в моральном отношении. Я говорил в этом смысле с доктором Деревенко. Но он был так поглощен опасением рокового исхода и подавлен, как врач, сознанием своей тяжелой ответственности, что я не мог убедить его разделить мои воззрения.
Только одни Родители могли взять на Себя решение такого вопроса, могущего иметь столь серьезные последствия для Ребенка. К моему великому удивлению, Они всецело присоединились ко мне и заявили, что согласны на опасный опыт, на который я сам решился лишь с тяжелым беспокойством. Они, без сомнения, осознавали вред, причиняемый существующей системой тому, что было самого ценного в Их Ребенке. Они любили Его безгранично, и именно эта любовь давала Им силу идти на риск какого-нибудь несчастного случая, последствия которого могли быть смертельны, лишь бы не сделать из Него человека, лишенного мужества и нравственной стойкости.
Алексей Николаевич был в восторге от этого решения. В Своих отношениях к товарищам Он страдал от постоянных ограничений, которым Его подвергали. Он обещал мне оправдать доверие, которое Ему оказывали.
Как ни был я убежден в правильности такой постановки дела, мои опасения лишь усилились. У меня было как бы предчувствие того, что должно было случиться...
Вначале все шло хорошо, и я начал было успокаиваться, как вдруг внезапно стряслось несчастье, которого мы так боялись. В классной комнате ребенок взлез на скамейку, поскользнулся и упал, стукнувшись коленкой об угол. На следующий день Он уже не мог ходить. Еще через день подкожное кровоизлияние усилилось, опухоль, образовавшаяся под коленом, быстро охватила нижнюю часть ноги. Кожа натянулась до последней возможности, стала жесткой под давлением кровоизлияния, которое стало давить на нервы и причиняло страшную боль, увеличивавшуюся с часу на час.
Я был подавлен. Ни Государь, ни Государыня не сделали мне даже тени упрека - наоборот, казалось, что Они всем сердцем хотят, чтобы я не отчаялся в задаче, которую болезнь делала еще более трудной. Они как будто хотели Своим примером побудить и меня принять неизбежное испытание и присоединиться к Ним в борьбе, которую Они вели уже так давно. Они делились со мной Своей заботой с трогательной благожелательностью».
Борьба за ребенка была выиграна. Никто не мог излечить болезнь неизлечимую, но из «маленького капризного существа», каким показался вначале Царевич Жильяру, возрос настоящий Христианин с чутким сердцем и сильной волей. Из года в год из Наследника возрастал бы Государь. Но ему суждено было иное. Так и не довелось созреть и раскрыться до конца этой удивительной, богатейшей натуре.
И. Степанов: «Несколько раз (в лазарете. - М. К) бывал Наследник. Здесь я не могу писать спокойно. Нет умиления передать всю прелесть этого облика, всю нездешность этого очарования. Не от мира сего. О нем говорили: "Не жилец!" Я в это верил и тогда. Такие дети не живут. Лучистые глаза, чистые, печальные и вместе с тем светящиеся временами какой-то поразительной радостью».
С Я. Офросимова: «Идет праздничная служба... Храм залит сиянием бесчисленных свечей. Цесаревич стоит на Царском возвышении. Он почти дорос до Государя, стоящего рядом с Ним. На Его бледное прекрасное лицо льется сияние тихо горящих лампад и придает ему неземное, почти призрачное выражение. Большие, длинные глаза Его смотрят не по-детски серьезным, скорбным взглядом... Он неподвижно обращен к алтарю, где совершается торжественная служба... Я смотрю на Него, и мне чудится, что я где-то видела этот бледный лик, эти длинные, скорбные глаза... Я напрягаю свою память и вдруг вспоминаю... Убиенные Борис и Глеб...»

Воспитание любого мальчика как будущего главы семьи должно заключаться в воспитании ответственности, самостоятельности, умении в нужной ситуации принять решение, ни на кого не оглядываясь. В то же время в нем необходимо воспитывать сострадание и чуткость и важное свойство - умение прислушиваться к мнению других людей. Мальчика нужно готовить к роли мужа, отца и хозяина дома. Для Царевича Алексея таким домом была вся Россия.
«Царица внушила Своему Сыну, что пред Богом все равны и гордиться Своим положением не должно, а надо уметь благородно держать Себя, не унижая Своего положения» (Игумен Серафим (Кузнецов). «Православный Царь-мученик»). Если бы Мать не приложила к этому стараний, то положение воспитателя Наследника, которое и так было непростым, стало бы еще сложнее.
«Я понимал ясне, чем когда-либо, насколько условия среды мешали успеху моих стараний. Мне приходилось бороться с подобострастием прислуги и нелепым преклонением некоторых из окружающих. И я был даже очень удивлен, видя, как природная простота Алексея Николаевича устояла перед этими неумеренными восхвалениями.
Я помню, как депутация крестьян одной из центральных губерний России пришла однажды поднести подарки Наследнику Цесаревичу. Трое мужчин, из которых она состояла, по приказу, отданному шепотом боцманом Деревенко, опустились на колени перед Алексеем Николаевичем, чтобы вручить Ему свои подношения. Я заметил смущение ребенка, который багрово покраснел. Как только мы остались одни, я спросил Его, приятно ли ему было видеть этих людей перед собою на коленях. "Ах нет! Но Деревенко говорит, что так полагается!"
Я переговорил тогда с боцманом, и ребенок был в восторге, что Его освободили от того, что было для Него настоящей неприятностью».
И. Степанов вспоминает: «В последних числах января 1917 года я был в царском Александровском дворце у гувернера Наследника Жильяра, и мы вместе с ним прошли к Цесаревичу. Алексей Николаевич с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек, и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и прочее. Впрочем, игра скоро кончилась, и Наследник с кадетом стали рассматривать какие-то книги. Затем вошла Великая Княжна Анастасия Николаевна... Вся эта обстановка детских двух комнат Наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий русский Царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.
Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда Он был в поезде с Государем осенью 1915 года на юге России: "Помните, вы Мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая, Потемкин и Суворов крепким узлом завязывали русское влияние, и турецкий султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях. Мне это выражение понравилось, и Я тогда же сказал об этом Папе. Я всегда Ему говорю, что Мне нравится".
Затем Наследник стал вспоминать Ставку.
Все это Наследник оживленно говорил и бодро и весело глядел Своими большими выразительными глазами. Да и вообще Алексей Николаевич имел здоровый и красивый вид. Он постоянно перебегал с одного места на другое».
Особенно ярко проявилось то, что мальчик много заботился о России, но мало - о Себе, в эпизоде, рассказанном Жильяром. Императрица поручила наставнику Царевича поведать тому об отречении Государя Николая от престола: «Я вхожу к Алексею Николаевичу и говорю ему, что Государь возвратится из Могилева и туда больше уже не поедет.

Отчего?
- Потому что Ваш Отец больше не хочет быть Верховным главнокомандующим

Эта весть Его очень огорчает, так как Он любил ездить в Ставку. Через некоторое время я добавляю:

Вы знаете, Алексей Николаевич, Ваш Отец больше не хочет быть Императором. Он смотрит на меня испуганно, стараясь прочесть на моем лице, что произошло.
- Как? Почему?
- Потому что Он очень устал и перенес много тяжелого в последние дни.
- Ах, да. Мама Мне говорила, что остановили Его поезд, когда Он ехал сюда. Но Папа будет Императором потом опять?

Я ему объясняю тогда, что Император отрекся в пользу великого князя Михаила, который отрекся в свою очередь.

Но тогда кто же будет Императором?
- Я не знаю... теперь - никто.

Ни одного слова о Себе, ни одного намека на Свои права как Наследника. Он густо покраснел и волнуется.
После нескольких минут молчания Он говорит:

Если больше нет Императора, кто же будет управлять Россией?

Я ему объясняю, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься делами Государства до созыва Учредительного собрания, и что тогда, может быть, Его дядя Михаил взойдет на престол. Лишний раз я поражаюсь скромности и великодушию этого ребенка».
Однако скромность маленького Царевича совершенно не мешала Его осознанию Себя Наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С.Я.Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что Он будущий Царь, наполняла все Его существо сознанием Своего высшего предназначения. Когда Он бывал в обществе знатных и приближенных к Государю лиц, у Него появлялось сознание Своей царственности.
Однажды Цесаревич вошел в кабинет Государя, который в это время беседовал с министром. При входе Наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал Цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед Цесаревичем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав Государю что-то о Своей прогулке, Он медленно вышел из кабинета, Государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: "Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со Мной"».
Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи еще совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что Он Наследник:
« Ее Величество настаивала на том, чтобы Цесаревича, как и Его сестер, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни Наследника все происходило буднично, без всяких церемоний, Он был Сыном Родителей и Братом Своих Сестер, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как Он изображает из Себя взрослого. Однажды, когда Он играл с Великими Княжнами, Ему сообщили, что во дворец пришли офицеры Его подшефного полка и просят разрешения повидаться с Цесаревичем. Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: "Девицы, уйдите, у Наследника будет прием"».

Да, можно полагать, что при Государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот Царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре Сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.
А. А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его Величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к Родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех Своих».
С Я. Офросимова: «Наследник Цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим Его простым служащим. Никто из них не видел от Него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь Его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших Его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался Он в жизнь простых людей, и часто у Него вырывалось восклицание: "Когда буду Царем, не будет бедных и несчастных, Я хочу, чтобы все были счастливы".
Любимой пищей Цесаревича были "щи и каша и черный хлеб, которые едят все Мои солдаты"", как Он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. Сияя от удовольствия, Он говорил:"Вот это вкусно - не то, что Наш обед". Иногда почти ничего не кушая за царским столом, Он тихонько пробирался со Своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть черного хлеба и втихомолку делил Его со Своей кудрявой любимицей».
П. Жильяр: «Мы выезжали тотчас после завтрака, часто останавливаясь у выезда встречных деревень, чтобы смотреть, как работают крестьяне. Алексей Николаевич любил их расспрашивать; они отвечали ему со свойственными русскому мужику добродушием и простотой, совершенно не подозревая, с Кем они разговаривали».

Наследник обожал Отца, и Государь в «счастливые дни» мечтал о том, чтобы Самому заняться воспитанием Сына. Но по ряду причин это было невозможно, и первыми наставниками Алексея Николаевича стали мистер Гиббс и месье Жильяр. Впоследствии, когда обстоятельства изменились, Государю удалось осуществить Свое желание.
Он давал уроки Цесаревичу в мрачном доме в Тобольске. Уроки продолжались в нищете и убожестве екатеринбургского заточения. Но, пожалуй, самым важным уроком, который извлекли Наследник и остальные члены Семьи, был урок веры. Именно вера в Бога поддерживала их и давала силы в ту пору, когда Они лишились Своих сокровищ, когда друзья покинули их, когда Они оказались преданными той самой страной, важнее которой для них не существовало на свете ничего.

Марина Кравцова "Воспитание на примере святых Царственных Мучеников"

Во гневе своем дам вам царя.
На заре погибнет царь Израилев.
Книга пророка Осии .

«Я был дежурным по собственному Его Императорского Величества конвою. Чаще обычного входили ко мне в тот день с докладом казаки. Вдруг грянула пушка. Вошедший казак замер на полуслове доклада, а я громким голосом начал отсчитывать пушечные удары. Казак, забывши о дисциплине, стал так же громко считать со мною выстрелы. Прогремело с петропавловских верков «двадцать один» - сосчитали мы, и ожидание показалось нам бесконечным. Но грянула пушка, и казак крикнул: - Двадцать два… 30 июля 1904 года Бог даровал России цесаревича».

Командир лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка генерал Раух поздравлял на другой день государя с рождением наследника и осведомился, какое имя будет дано ему при крещении.

— Императрица и я решили дать ему имя Алексея. Надо же нарушить линию Александров и Николаев…

До семи лет при царевиче была русская нянька Марья Ивановна Вишцякова, а позже дядькой к нему был приставлен боцман «Полярной звезды» Деревенко с помощниками, матросами яхты «Штандарт» Климентием Григорьевичем Нагорным и Иваном Дмитриевичем Седневым. Государыня звала сына Солнечным Лучом, Крошкой, Беби, Агунюшкой.

Государь в своем дневнике называет его «наше маленькое сокровище».

«Родители и няня его Марья Вишнякова в раннем детстве его очень баловали, - вспоминает А. А. Танеева, -и это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело: ударится ли он головкой или рукой, сейчас же появляется огромная синяя опухоль от внутреннего кровоизлияния, причинявшего ему жестокие страдания».

Уже с первых недель Государыня заметила, что ее сын унаследовал таинственную болезнь Гессенского дома, гемофилию. Жизнь мальчика ежечасно была под смертельным ударом. Осенью 1912 года царевич, резкий и живой в мальчишеских играх, с разбегу прыгнул в лодку. Открылась болезнь. Его увезли в Спалу, туда были вызваны из Петербурга профессора. Мальчик очень страдал.

В 1913 году, в дни трехсотлетия Дома Романовых, больного царевича проносили пред войсками на руках. «Его рука обнимала шею казака, было прозрачно-бледным его исхудавшее лицо, а прекрасные глаза полны грусти…»

С 1913 года, в промежутках болезни, начались более или менее постоянные классные занятия царевича.

«Когда он был здоров, - вспоминает П. Жильяр, - дворец как бы перерождался: это был луч солнца, освещающий всех. Это был умный, живой, сердечный и отзывчивый ребенок».

— Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы , - записывает С.Я. Офросимова слова мальчика в Крыму. Там любимой пищей царевича были щи, каша и черный хлеб, «который едят все мои солдаты», как он говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка. Цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. — Вот это вкусно, не то, что наш обед, - говорил он.

— Подари мне велосипед, - просил он мать. — Алексей, ты же знаешь, что тебе нельзя. - Я хочу учиться играть в теннис, как сестры. - Ты знаешь, что ты не смеешь играть… Л.А. Танеева, вспоминая такие разговоры, добавляет, что иногда царевич плакал, повторяя: - Зачем я не такой, как все мальчики…

1 октября 1915 года с Государем в ставку уехал 11-летний наследник Российского престола, кадет 1-го кадетского корпуса, шеф Л-гв. Атаманского, Л-гв. Финляндского, 51-го пехотного Литовского, 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полков, Ташкентского кадетского корпуса и Атаман всех казачьих войск.

В Могилеве Государь постоянно гулял с сыном и отдавал ему все свободные минуты. Мальчик несколько раз объезжал с ним фронт. А в городском саду Могилева, куда П. Жильяр водил гулять своего воспитанника, тот очень скоро подружился со своими сверстниками, кадетами Макаровым и Агаевым. Друзьями его детства были и сыновья боцмана Деревенко.

В мае 1916 года цесаревич Алексей был произведен в ефрейторы. Царевич становился юношей. С.Я. Офросимова видела его в 1916 году в Федоровском соборе: «Собор залит сиянием бесчисленных свечей. Царевич стоит на царском возвышении. Он почти дорос до Государя, стоящего с ним рядом. На бледное прекрасное лицо царевича льется сияние тихо горящих лампад. Большие удлиненные его глаза смотрят не детски скорбным взглядом…»

1917 год… «В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска. После отречения Моего за Себя и за Сына Моего от престола Российского, власть передана Временному правительству… Да поможет ему Бог вывести Россию по пути славы и благоденствия».

Поезд с арестованным Государем следовал через Витебск, Гатчину, Александровскую и по царской ветке прибыл в павильон Царского Села. Это было 9 марта 1917 года, в 11 часов 30 минут утра. У ворот Александровского дворца собрались офицеры и взвод стрелков гвардейского запасного полка. Все были с красными бантами, а некоторые и с красными лентами через плечо.

Автомобиль с Государем и Долгоруковым подошел к закрытым воротам, у которых был выставлен караул. Из кучки офицеров выступил дежурный прапорщик Веритт и скомандовал часовым: - Открыть ворота бывшему царю! Ворота открылись, пропустили автомобиль и закрылись. Уже 19 марта А.А. Танеева видела «матроса Деревенко, который сидел, развалясь, в креслах и приказывал царевичу подать ему то одно, то другое. Алексей Николаевич, с грустными и удивленными глазками, бегал, исполняя приказания».

Боцман оказался большевиком и вором. Вскоре он покинул дворец. Солдаты революционной охраны ходили по парку за наследником и великими княжнами, которые были острижены после кори. Солдаты увидели в руках царевича игрушечное ружье, модель русской винтовки. Они потребовали «обезоружить наследника». Царевич разрыдался и долго горевал по своей игрушке…

6 августа 1917 года Императора с Семьей перевезли в Тобольск. Здесь приходила заниматься с царевичем К.М. Битнер. «Он был способный от природы, - вспоминает она, - но немного с ленцой. Если он хотел выучить что-либо, он говорил: «Погодите, я выучу». И если действительно выучивал, то это уже у него сидело крепко. Он не переносил лжи и не потерпел бы ее около себя, если бы взял власть когда-либо. Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: - А если Вы будете царствовать? Он мне ответил: - Нет, это кончено навсегда…»

Сохранилось письмо царевича из Тобольска от 22 января 1918 года: «Сегодня 29 градусов мороза и сильный ветер и солнце… Есть у нас хороших несколько солдат, с ними я играю в караульном помещении в шашки… Нагорный спит со мною… Пора идти к завтраку. Целую и люблю. Храни тебя Бог».

На масленице 1918 года семью Императора перевели на солдатский паек. По постановлению солдатского комитета разрушили на дворе ледяную гору детей. 30 марта царевич ушибся о лестницу и тяжело заболел припадком гемофилии. 1 апреля Государя и Государыню увезли в Екатеринбург. - Поручаю вам Алексея, - прощаясь, сказала императрица Жильяру.

«Почти все в доме плачут, - отмечает он. - Отправляюсь к ребенку, который плачет в кровати…»

В тобольском доме появились новые комиссары, кронштадтский матрос кочегар Хохряков и бывший жандарм Радионов, оба из палачей чека, оба не верят страданиям мальчика. Матрос Нагорный весь день то носит мальчика на руках, то катает его на колесном кресле.

7 мая царевича с великими княжнами на пароходе «Русь» везут в Тюмень. Комиссар Радионов запирает цесаревича с Нагорным в каюту. Климентий Григорьевич Нагорный бесстрашно заступается за мальчика и требует, чтобы каюту отворили. В Тюмени Жильяр в последний раз видел своего ученика и великих княжон под сильным конвоем, у вагона, на запасных путях в Екатеринбург: «Вдруг перед моим окном прошел дядька царевича, матрос Нагорный. Он нес мальчика на руках…»

В Екатеринбурге, в Ипатьевском доме, царевич лежал в угловой комнате, где были заключены Государь и Государыня. Теперь сам Государь выносил его на руках в сад. Матрос яхты «Штандарт», верный до смерти Климентий Григорьевич Нагорный, был вначале июня увезен из дома Ипатьева и расстрелян. Тогда же был увезен и расстрелян другой дядька царевича - матрос яхты «Штандарт», верный до смерти, Иван Дмитриевич Седнев.

Сын Седнева, маленький поваренок, оставался в Ипатьевском доме до 16 июня. Его увели из дома и оставили с красноармейским караулом в доме Попова, что напротив. Мальчик весь день сидел у окна и плакал. Что сталось позже с маленьким Седневым - неизвестно…

Священник Сторожев служил 20 мая в Ипатьевском доме обедню и видел царевича Алексея: «Он лежал в походной постели. Он был бледен до такой степени, что казался прозрачным, худ и удивил меня своим большим ростом. Он имел до крайности болезненный вид. Он был в белой рубашке и покрыт до пояса одеялом».

В постель больному мальчику клали доску для игр и занятий. 2 июня некая Стародумова, мывшая в Ипатьевском доме полы, видела царевича в столовой. Он был в кресле-качалке. С ним говорил Юровский.

В ночь с 16 на 17 июля одному нз соседей Ипатьевского дома, Буйвиду, не спалось, и после двух часов ночи он вышел на двор. Из дома Ипатьева он услышал глухие рваные залпы. Их было около 15-ти, а затем три или четыре отдельных выстрела… Один из убийц, рабочий Павел Медведев, показал, что «после первых залпов наследник еще был жив, стонал. К нему подошел Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих».

Это и были те отдельные выстрелы, которые слышал Буйвид. На окраине города, в глухом Васенцовом переулке, где жил один из красногвардейцев-охранников Ипатьевского дома бывший каторжанин Летехин, отбывший каторгу за растление малолетней, нашли украденную собаку царевича Алексея, того самого Джоя, с которым мальчик делился когда-то солдатским черным хлебом у царских кухонь в Ливадии.

У каторжанина Летехина среди наворованных вещей отыскали и дневник царевича, небольшую книжку в твердом, обтянутом сиреневым муаром переплете с золотым тиснением. Там есть такая царскосельская запись: «Сегодня приезжал Керенский. Я спрятался за дверь, и он, не замечая меня, прошел к папа».

Еще запись: «Если будут убивать, то, чтобы не долго мучили…» Последняя запись в Тобольске: «Как тяжело и скучно». У Летехина нашли также стекла волшебного фонаря, оловянные пушки, лошадок царевича и его оловянных солдатиков… Теперь цесаревичу Алексею Николаевичу было бы 26 лет.

— Иван Созонтович Лукаш, «Царевич», 1930 год.

30 июля (12 августа по н. ст.) 1904 года в семье Романовых родился долгожданный наследник. Цесаревич Алексей стал пятым ребенком Николая II и Александры Федоровны. Цесаревич не дожил до своего 14-летия всего несколько недель, но сохранившиеся письма, воспоминания современников и записи из личного дневника Алексея раскрывают в нем сильную личность и настоящего наследника престола, переживавшего за судьбу своего народа.

Однажды во время поездки из Ливадии к императору подошел железнодорожный служащий и пожаловался на маленькое жалование, которого его не хватает, чтобы прокормить семью. Николай II благосклонно сказал: «С этого дня Вы будете получать от Меня еще тридцать рублей в месяц». Маленький Алексей, стоявший рядом, прикоснулся к железнодорожнику и произнес: «А от меня будете получать сорок». Цесаревич часто восклицал: «Когда буду царем, не будет бедных и несчастных! Я хочу, чтобы все были счастливы».

После расстрела семьи Романовых, та же участь постигла и других их родственников.

Алексей Николаевич в форме ефрейтора

Первого августа 1903 года уездный городок Саров на севере Тамбовской губернии стал местом всенародного паломничества. Триста тысяч людей различных сословий со всей России приехали сюда, чтобы принять участие в праздновании прославления преподобного старца Серафима. В числе богомольцев был государь-император Николай Александрович Романов с супругой Александрой Федоровной и четырьмя дочками. В череду празднования был вовлечен и Дивеевский монастырь, сестры которого особенно почитали Серафима Саровского. В этой обители венценосную семью ждала необычная встреча, в которой таинственным образом отразилась грядущая судьба Романовых.

Блаженная Паша Саровская, прозорливая в своем юродстве Христа ради, увидев на пороге своей скромной кельи высокую делегацию, попросила остаться лишь царя и царицу. Усадив императорскую чету на пол, и угостив картошкой в мундире, старица поведала своим гостям нечто, от чего государыня была близка к обмороку. Услышав пророчества об ужасах, которые предстоят России и им самим, Александра Федоровна воскликнула, что не может в это поверить. Тогда Параскева Ивановна протянула царице красный лоскут материи со словами: «Это твоему сынишке на штанишки. Родится он – и поверишь в мои слова».

Вопрос о рождении сына на тот момент стоял в царской семье очень остро – девочки рождались одна за другой, а наследника престола все не было. Цесаревич вскоре появился на свет – это произошло ровно через год после Саровских торжеств.

Долгожданный мальчик, которого нарекли Алексеем, сразу стал всеобщим любимцем в императорском доме. Однако, радость, которую подарило его рождение, вскоре была омрачена – когда цесаревичу исполнилось два месяца, оказалось, что он унаследовал по материнской линии тяжелую болезнь, гемофилию. Падение, кровотечение из носа, простой порез – все, что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, для Алексея Николаевича могло оказаться смертельным.

Из-за болезни наследнику престола были созданы особые условия – его постоянно сопровождали, стараясь предупредить каждый неверный шаг, сначала нянька, Мария Вишнякова, а позднее дядька - матрос Андрей Деревенько. Казалось бы, такое внимание могло повредить характер ребенка, сделать его чрезмерно требовательным и капризным. Однако, этого не произошло. Цесаревич рос скромным и веселым, любил шумные игры со сверстниками и своим любимцем – спаниелем по кличке Джой. В еде был скромным и непритязательным. Алексею нравилось, когда из солдатской кухни Сводного полка ему приносили на пробу щи и кашу. Мальчик съедал все и говорил, сияя от удовольствия: «Вот это вкусно - не то, что наш обед».

Болезнь доставляла царскому сыну невероятные страдания. Бывало, что от боли он не мог двигаться в течение многих дней. Однако, это не ожесточило мальчика, а наоборот, сделало его участливым к бедам других людей и научило ценить каждое мгновение благополучной жизни. Однажды летом старшая сестра, царевна Ольга, застала Алёшу лежащим в парке на траве – серьезный взгляд его был устремлен в небо.

Ольга:

Алёша, ты не скучаешь?

Алексей:

Вовсе нет! Мне нравится думать, размышлять.

Ольга:

О чем же ты думаешь, братец? Если, это, конечно, не секрет.

Алексей:

О, много о чем! Сейчас вот радуюсь, что могу наслаждаться солнцем и красотой лета. Кто знает, возможно, скоро наступит день, когда я больше не смогу этого делать.

Едва ли мальчик знал о пророчествах Паши Саровской, которые напугали его мать летом 1903 года. Однако, тучи сгущались над домом Романовых и над страной, и Алексей своей тонко воспринимающей душой не мог не чувствовать этого.

Цесаревич очень серьезно относился к своему монаршему предназначению, он видел его в первую очередь в том, чтобы всякий нуждающийся в помощи получал ее. «Когда я стану царем, - вырвалось как-то у Алёши восклицание, - то постараюсь, чтобы все были счастливыми!». После того, как Николай Александрович подписал отречение от престола за себя и за своего сына, родные боялись сообщить мальчику об этом, опасались, что крушение надежд станет для него непосильным ударом. Однако, реакция вчерашнего наследника была удивительной. Он задал только один вопрос: «Но если не будет царя, кто же будет править Россией?». Он думал о Родине.

В сибирскую ссылку тринадцатилетний Алексей Николаевич отправился вместе с близкими уже не как цесаревич, а как сын гражданина Романова. Несмотря на горькие обстоятельства, в царской семье многое оставалось прежним. И в первую очередь – бережное отношение друг к другу. Родители и сестры использовали любую возможность, чтобы утешить и развеселить Алёшу. И он веселился – может быть, тоже старался таким образом поддержать близких, знал, что им в радость его хорошее настроение. Зимой 1918 года, после того, как солдаты разрушили построенную царскими детьми ледяную горку, Алексей Николаевич придумал кататься на деревянной доске по ступеням лестницы, при этом сильно ушибся и слег. Внутреннее кровоизлияние лишило его возможности двигаться.

В мае царскую семью перевозят из Тобольска в Екатеринбург – в поездке Алёшу носит на руках матрос Климентий Нагорный. Отношение к узникам ужесточается. Двухэтажный дом Ипатьева, куда их поселили, обнесен двойным забором. Оконные стекла полностью забелены – нельзя увидеть даже неба. Открывать их запрещено, хотя уже по-летнему жарко. Двери в комнаты сняты с петель, охранники ведут себя развязно. Для Алёши нет необходимых медикаментов, и состояние его не улучшается. Мальчик признаётся матери: «Я не боюсь смерти. Но я сильно боюсь того, что они могут сделать со всеми нами. Только бы долго не мучили».

В подвал Ипатьевского дома ночью 17 июля цесаревич спустится на руках отца. Ни в чем не повинного ребенка расстреляют несколькими выстрелами в голову.

Причислив Алёшу к лику святых страстотерпцев, Церковь свидетельствует – мальчик прошел вслед за Христом дорогой страдания, не ожесточив своей души. Любящий Бога, он вошел в Его Царство – туда, где нет болезни и скорбей, где бесконечная жизнь полна радостного смысла. И всякий из нас, кто обратится к царственному страстотерпцу Алексею с молитвенной просьбой, непременно будет услышан.